Сборник рассказов «Истории моего двора» – Часть Четырнадцатая
«Педиатр Роза Абрамовна»
Придворная докторша, женщина широких взглядов в области бюста и бёдер, пользовалась уважением и беспрекословным подчинением всех мамочек нашего дома. Даже моя независимая от чужого мнения мама, конечно же, безбашенная, родная тётя Лиля слушали Розу Абрамовну затаив дыхание. Возражать? Спорить? Не исполнять? Такая дурость никому и никогда в голову не приходила.
— Это таки «дохтор». Не шмакодявка какая-то. Достойного телосложения дама! Роза Абрамовна слово скажет — земля задрожит. Ногой стукнет — Чёрное море выйдет из берегов. На мужика глянет — тот от страха описается! — Подобострастно описывала Розу моя бабушка, ростом метр с кепкой, смотрела снизу на врача, доставая взглядом только до сильно выпирающего бюста. Педиатр действовала на мою семью как анаконда, гипнотически-убаюкивающе. Роза открывала рот, соседи и родные вытягивались в струнку, плавно на цыпочках приближались с затуманенными, невидящими глазами к полыхающей женщине. Счастье, Роза Абрамовна не была людоедом. Имея возможность проглотить жильцов нашего дома одного за другим. Не хотела нас глотать! Предпочитала биточки из тюлечки, картошку с селедкой, узбекский плов Адили.
Роза Абрамовна — наш родной педиатр, входила в квартиру к заболевшему ребёнку, устраивала бенефисный спектакль. Сама! — в главной роли. Остальные — третьеразрядная массовка. Родители маленького пациента входили в транс. Всецело поглощались мысли, желания и чаяния членов моего клана. Мнение детского врача правильное и единственное, довлело, не подвергалось сомнению, принималось безоговорочно. Настоящая одесситка, статная, крепкая в кости дама, с выбеленной гейшей на голове, с крупными губами, вымазанными ярко-красной помадой, внушала устрашающее раболепство.
— Шо? Катастрофа?! У твоего малюка сопли?! — Разрывающим перепонки рыком, вопрошал врач прямо с порога. Я втягивала голову в плечи. И если в полный рост я едва доставала Розе Абрамовне до обширной груди, плавно соединённой с тройным подбородком, то со втянутой головой доходила только до пояса или даже немного ниже.
— Шо?! Скажешь он ещё кашляет, этот клоп?! — Гремела Роза «Бухенвальдским набатом» — Катастрофа?! — С нескрываемым сарказмом кричала в коридоре.
Я прижималась к стенке, желая слиться с ней воедино, сею секунду разложиться на молекулы, раствориться нафиг.
— Шо?! — Фыркала строгая мадама, с плюс-минус метр двадцать грудной клеткой в объёме. — Он с температурой?! — Спрашивала, словно сам Гиммлер вёл допрос в фашистских застенках.
— Катастрофа!!!
Я, еле ворочая языком от страха, шепотом, сиплым от пересохшего горла голосом, отвечала — Да. — Тихо на выдохе.
— Ты хочешь сказать, ребёнок заболел?!! — Так громко, что звенели стекла в буфете.
Господи! Разве я могла такое сказать? Я вся на нервах, после бессонной ночи. От насморка, заложенного носа ночь напролёт проносила сына на руках. Сопли лились рекой, кашель разрывал нутро моего мальчика. Он горел, анальгин не помогал. Разве я могла сказать при Розе, что ребёнок заболел?! Сказать
такое?!...
— Ой! — кричала Роза Абрамовна — Катастрофа!!! Посмотрите на эту сраную мамашу! Она сейчас в обморок упадёт! Её глист два раза чихнул, три раза кашлянул! А она, — Роза тыкала огромным пальцем в мой лоб сильнее прижимая меня к холодной стене
— Позеленела! Терпеть не могу неженок! Температура?!! — вопросительно взвыла доктор.
— 38,2 — промямлила я, сдерживая рыдания, сглатывая горький комок.
— Какая это тебе температура?!! Баловство одно!!!
— Так! Пишу рецепт!
И мой замечательный, добрейшей души детский доктор строчила, перечисляла что купить и заказать в аптеке. На чистом листике записывала народные средства, их всегда было больше аптечных.
— Лекарства для чванливых, — заявляла Роза Абрамовна, — ты лечи травами. А то дай вам волю, — она кивала на перепуганную, затаившуюся за дверью родню, — запихаете малого таблетками, как утку перед продажей.
Закрыв за доктором дверь, я с удивлением осознавала, ничего страшного не происходит, никакой катастрофы нет, дети болеют, нормальное явление, нервничать нечего, дела житейские. Вылечим!
Беда одна не приходит во двор. Поговорку «пришла беда, открывай ворота» придумали, точно, в доме № 24, по улице Заславского. Дети по сговору, с небольшими интервалами, начинали болеть. То нам, то здесь слышалось рычание добросердечного педиатра. У Раи заболела дочь. Утром четырёхлетний ребёнок не смог встать с кровати. Ножки не держали.
У малышки два дня мокрый нос, появилась ангина, температура пугала злыми показателями.
— Простудное заболевание!!! Понятное дело!!! — Рявкнула ласковый врач. Роза Абрамовна пришла, с порога начала психотерапевтический ор, но, увидев что Раина дочка не может устоять на ногах, перепугалась до ужаса. — Катастрофа!!! — истошно вопила Роза своё излюбленное слово.
Светилы города Одессы и Киева собрались у Раи дома. Сменяя один другого, ставили диагнозы, назначали лечение. Мы всем двором толпились у дверей и окон Раиной квартиры. Света, мама Раи, шикала на всех, просила соблюдать тишину. К концу третьего дня ребёнка покрыла красная сыпь. Конечно, подлая сыпь нарушала установленные медиками правила. Отсутствовала четкая картина. Невозможно определить краснуху, корь, скарлатину, если красное высыпание не имеет правильную, описанную в учебниках, выверенную на практике, характеристику. Пока свет Украинской педиатрии спорил о высыпании, усердно лечили ангину, не бросили её, гадостную, на произвол судьбы.
Ангина устала с нами сражаться, пошла потихоньку на спад, жар трусливо отполз. Девчушка поднялось на ножки. Хотела взять любимую куклу с огромным красным бантом в искусственных волосах. Спрыгнула с кровати, схватила игрушку и побежала обратно в постель.
— Катастрофа, — спокойно произнесла Раина дочь, натягивая на грудь одеяло. Когда все самое страшное оказалось позади, Роза Абрамовна поведала суть своих переживаний
— Я перепугалась до усрачки. А вдруг, думаю, это полиомиелит. Даже вслух произнести такое слово — жутко опасно. Слава Богу, пронесло. — Роза Абрамовна широко перекрестилась.
— Роза, ты чего крестишься, ты иудейка? Забыла? Совсем без головы, — возмутилась подруга Розы Абрамовны и наша соседка-хирург Татьяна Гершвилевна.
Советская власть, нелюбимая нашим антисоветским двором, упразднила национальные отличия, религию всех концессий. Поэтому разномастный народ, проживающий в нашем многонациональном дворе, праздновал абсолютно все религиозные праздники, понятно, советские — ни за что не пропускали.
Грех не отмечать «великие события», это же прекрасный повод накрыть стол, позвать друзей и колхозом выпить. При том, совершенно не имеет значения — за что.
— А, что делают в таких ситуациях иудеи, когда христиане крестятся? — Расслабленно ухмыльнулась Рая.
— Понятия не имею, вот и перекрестилась, — непривычно тихо пояснила своё поведение Роза Абрамовна.
— Это, на самом деле, мишура, главное — вера во Всевышнего, в Бога добра и любви.
Наша малышка выздоравливает! — Радовалась Кира Исаковна.
— Аминь!!! — сказала моя мама.
— Выпили!!! — добавила бывшая проститутка Маня.
Нашим два раза повторять не надо. Хорошо пили, правильно закусывали.
Автор Алла Юрасова
Сотрудничество 💌
Facebook Messenger или yurasovalla@gmail.com
Комментарии
Отправить комментарий