Эдвард Григ – "Песня Сольвейг"

Весна

Я писала и переписывала. Каждый день все менялось. Хотелось запечатлеть мельчайшие изменения, но за ними не угнаться. Весенние мгновения крутились солнечным калейдоскопом перед глазами. Ничто не застывало хоть на мгновение. Никакой статичности. И тогда приняла мужественное решение, закрыть глаза и вспомнить, накопившиеся за многие недели картины, посланные вступающей в права Весной.
День за днём Кронос проглатывал своих детей, а они, назло всему, возрождались снова и снова олимпийскими богами.
Так и пленительная Весна наступала, отступающей зиме на грязные, стертые пятки. Снег потерял зимнюю хрусткость и белоснежную свежесть.
Я дважды в день гуляла по саду, проверяя посылы оставленные для меня Весной.
Снег большими охапками воровало беспринципное, нецивилизованное чудовище. Снега становилось все меньше. То тут, то там, в маленьких тарелочках из снежка расположились пролески. Яркими колокольчиками, разбавляли черно-белую гамму: синьковое индиго; насыщенный желтый; искристо-белый. Вот растаяли последние залежи снега, спрятанные под ветвями кедра и тамарикса. Утром пробегая, заметила сексуальные, зеленые шишечки гиацинтов, беззастенчиво вылезших из земли на четыре сантиметра. Потрогала – твёрдые, упругие. К вечеру возбудились до восьми, а может психанули до десяти. Уже не помню. Помню эротическое поползновение гиацинтовой вздыбленной плоти. Ощущение сравнимое с непристойной ажитацией. Тюльпаны и ранние нарциссы выпустили ярко-салатовые стрелки. Я притаилась и жду. Ещё несколько дней и все зацветёт зазеркальной сказкой. Ну, я ни какая там дурочка, понимаю, время пришло. Весна уже здесь. Вот она передо мной. Сейчас как бабахнет весенний гром средь ясного неба. И перевернётся сознание, одуреет от креативного разноцветия. Опьянеет от хмельных, развратных запахов. Это Весна сексуально протягивает спелые гиацинтовые фалосоподобные, ещё не распустившиеся цветки, трепетные половозрелые губки тюльпанов, женственные цветки бело-оранжевых нарциссов.
Аритмия.
Стенокардия.
Диагноз.
Серая, банальная птичка – самец соловей грустит о покинувшей его самочке и песня его бередит душу. Слеза щекочет коньюктивитный мешочек.
Одиночество понятно лишь одинокому сердцу. Соловей моего сада поёт песню Сольвейг, написанную одиноким Григом.
Одиночество понятно лишь одинокому сердцу.
- Мне, мне понятно,
- кричу в пугающую черноту.
Страх – эрогенная зона. Страх, ну просто очень опасно, даже немного болезненно, пугая возбуждает.
Я стою, прислонившись к косяку двери. Продрогла. Не хочу заходить в дом. Там пусто и грустно, истошная тишина разъедает комфортность. Мой любимый летит в самолёте и будет дома только через час.
Вино перелито в декантр, сыр, виноград ждут на столе человеческих прикосновений. Я жду напившись, настоянного на весенних травах воздуха. Возбуждена. Наполнена.
Я жду.

Занавес !!!

Автор Алла Юрасова

Алла Юрасова